Демон из сна. Мистические мини-романы - Светлана Рябова-Шатунова

Выйдя в коридор, она увидела стоящих в стороне женщин. Те, выглядывая по очереди в конец коридора, вели довольно-таки невеселую беседу.

– Сказали, что умерла, – говорила темноволосая, лет тридцати женщина.

– А ребенок? – подхватила крашенная молоденькая девушка.

– Ребенок жив. Вроде, мальчик. Там в вестибюле муж нервничает, ждет, – продолжала темноволосая. – Видела его, такой симпатичный мужчина.

– Ой, девочки, – вступила в разговор третья коротко стриженная. – Я когда сына рожала, такая же история была. Только у той муж за ребенком не приехал. Такая суматоха была. Ребенок, видите ли, с другим цветом волос родился.

– Во, урод! – возмутилась молодая. – Может, он в бабку какую уродился.

– Да, девочки, все они мужики одинаковые, – сказала темноволосая с большой грустью в голосе.

– Нет, Валь, у меня не такой, – говорила ей коротко стриженная. – Я когда своему рассказала, так он мне, мол, давай его себе возьмем. Вот брать только некуда, сами в двух комнатах ютимся, еле помещаемся, да еще свекровь приезжает, живет иногда, когда свекор пьяный гоняет. В общем, ужас. Мечтаем с мужем дом купить.

– Смотрите, Лариса Дмитриевна в вестибюль пошла, наверное, к нему. Айда глянем одним глазком, – предложила молодая.

Анна шла за ними. Ей необходимо было увидеть и поговорить с врачом, узнать, что с ребёнком. И очень сильно хотелось видеть мужа.

Лариса Дмитриевна, замедлив шаг, подошла к Виктору и, запинаясь, спросила:

– Мне сказали, что вы муж Бойковой Анны Леонидовны?

– Да. Я её муж. Как она? Уже родила?

– Да. У вас родился прекрасный мальчик. Здоровый. Поздравляю вас, – грустно улыбаясь, говорила она. – Я не знаю, как вам сказать, – потирая лоб и растягивая слова, продолжила Лариса Дмитриевна. – Во время родов вашей жене стало плохо. Она потеряла сознание. Привести в чувства мы ее не смогли. Не довезя до реанимационного блока, у нее остановилось сердце. Всё, что могли, делали, но тщетно. Простите, – на последних словах, глубоко вдохнув в себя воздух и выдохнув, она опустила голову.

– Что? – Виктор, впившись в нее глазами, бессвязно выжимал из себя слова. – Как? Почему?

– Простите, – еще раз повторила доктор. – Можете пройти посмотреть ребенка. Я вас провожу.

– Да, конечно, – мотая головой, ещё не веря в произошедшее, ответил Виктор.

Взяв у дежурной сестры белый халат и бахилы, она протянула их Виктору.

***

Женщин в коридоре остановила нянечка, так все ласково называли сестру, которая развозила детей на кормление роженицам.

– Всё, мамочки, по палатам. Готовьтесь, сейчас привезу ваших деточек. Давайте, давайте, – подгоняя, и заворачивая их обратно, приятным ласковым голосом говорила она.

– Пошли, девочки, – немного разочарованно сказала молодая. И уже быстрым шагом разошлись все по своим палатам.

Аня немного растерялась, быстро увернувшись от одной из них, которая, не замечая, шла прямо на нее.

Послышался детский плач. Нянечка, осторожно открыв дверь детского отделения, выкатила коляску с тремя младенцами. Ничего не говоря Анне, она повезла их в сторону палат. Анна стояла и смотрела, ее сердце переполнилось теплом к этим маленьким существам.

Услышав приближающие шаги, она обернулась. На встречу шли Виктор и Лариса Дмитриевна. Улыбаясь мужу и светясь от счастья, она двинулась им навстречу, не замечая, в каком состоянии, пребывал сейчас Виктор. Он не шел, он вёл себя. На его лице была неподвижная маска, а глаза смотрели вперед, ничего не видя.

– Сейчас мы зайдем ко мне в кабинет, и я попрошу детскую сестру привезти малыша, – говорила ему Лариса Дмитриевна.

Они поравнялись с Анной, ещё шаг, второй и они оказались за её спиной, пройдя сквозь неё. Она в испуге остановилась, уставившись в пол, ничего не понимая.

– Витя! – резко повернувшись, закричала она мужу, видя как он удаляется. Ей стало жутко.

– Витя! – еще раз выкрикнула она.

Виктор, не слыша Анну, уже заходил в кабинет.

Детский врач, молодая, красивая женщина, открыв дверь кабинета, ввозила такую же коляску на трех младенцев, но на этот раз там лежал один ребенок.

– Вот ваш мальчик, – показывая Виктору рукой и предлагая подойти ближе, сказала Лариса Дмитриевна.

– Здравствуйте, – поздоровалась врач. – У вас родился мальчик весом 3кг 600г, рост 54 см, без патологии… – она стояла, перечисляя всё, что, по ее мнению, должен знать родитель.

Аня, зайдя вместе с ней в кабинет, уже не отрываясь, смотрела на ребенка. Перед ней лежал младенец, которого она уже видела в ночь перед родами. Ей стало душно.

– Вашего ребенка мы выпишем через пять дней, если не будет никаких осложнений, – сказала напоследок детский врач. – И не беспокойтесь, мы позаботимся о нем, а вы улаживайте свои дела и приезжайте, – увозя обратно ребенка, приостановившись, говорила она.

– Примите искреннее соболезнование, – прощаясь, говорила Лариса Дмитриевна. – Я вас провожу. Пойдемте.

– Да. Пойду к Аннушке, – находясь еще не в себе, ответил Виктор.

***

Опомнившись, что стоит одна в кабинете, Анна быстрыми шагами пошла в сторону открытой двери. Она вышла в коридор. Виктор и врач уже заворачивали в холл, когда Анна услышала голос. Голос, который она слышала ночью.

– Подожди-и-и, – спокойно и растянуто произнес голос.

Этим словом окутало всё пространство. Оно было всюду. Аня остановилась и стала искать того, кто говорит. В коридоре наступила полнейшая тишина. Яркий свет стал нарастать с конца коридора, но он не слепил, а притягивал и завораживал. Из него вышел человек. Не веря своим глазам, Анна, чуть дыша, спросила:

– Папа, это ты? Как же это?

– Девочка моя. Здравствуй.

Он подошел и обнял ее.

– Здравствуй моя хорошая, здравствуй.

– Папа, как же так? Значит, ты всё время жил рядом и никогда не пытался навестить меня и Пашку? Как же так? Папа? Мы так ждали тебя, скучали. Я понимаю, мама не подарок, но мы?

– Тише, тише, моя хорошая, я всё расскажу. Потерпи немного. Мне разрешили встретиться с тобой и времени у нас не так уж много.

– Пап, не пугай меня. Что значит разрешили?

– Послушай дочка, я не бросал вас. Слишком частые скандалы с твоей мамой стали невыносимы для нас всех. Я не выдержал и ушел.

– Да, папа, помню. Мы с Пашкой всё слышали. Это действительно нельзя было уже терпеть.

– Я уехал к брату на Урал, устроился на работу. Ушел весь с головой, лишь бы заглушить боль, что стояла у меня в груди. Я написал тебе с Павлом, чтоб простили меня. Видеться с вами не мог. Посылал каждый месяц деньги, считай, все. Заработки у меня были немалые, и я думаю, вам с мамой хватало жить безбедно, даже если она не будет работать.

– Папа! О чем ты говоришь? Какие деньги? Какое письмо? Мы жили так бедно, что Пашке пришлось уйти из школы и устроиться на работу. Куда только он ни напрашивался, мёл дворы, мыл подъезды, машины и еще Бог знает что. Мама вечно пропадала где-то, объясняя, что ищет работу. Потом вроде бы устроилась санитаркой в больницу. И мы ее стали видеть еще реже. То я в школе, то она на смене, Пашка на работе. После этого ты говоришь, что высылал нам деньги? Как ты можешь? Спасибо брату, а то бы с голоду сдохли. Он настоял, чтобы я училась дальше и получила профессию. В училище училась, а жила на его содержании. Вот скажи, кто из нас врёт?

– Я сказал тебе правду и не могу понять, слушая тебя, что ты такое говоришь. Дай я обниму тебя, я так мечтал об этом. Плохо, что при жизни не суждено этому быть, – он подошел к ней, взяв за плечи, прислонил к себе. – Прости, моя девочка.

– Почему ты появился только сейчас? С мамой мы почти не общаемся, Паша стал выпивать часто, никак не может жениться. Ты обязательно должен встретиться с ним, поговорить. Я думаю, он будет рад тебе очень.

– Пока не могу.

– Что значит, не могу, – перебила его Анна. – Что значит, не могу?

– Погоди. Мне с тобой уже пора заканчивать разговор. А с Пашей мы обязательно увидимся, но лучше бы не так скоро. Я объясню тебе, вернее, даже не знаю, как объяснить, чтоб не напугать тебя, моя дорогая девочка. Я очень просил эту встречу, очень. А теперь слушай, время уже не ждет. Понимаешь, там, на Урале, я работал до такого изнеможения, что стало сдавать сердце. В один из дней, на смене, я попал под холодный ливень. Меня так промочило, словно я был из губки. Машина, как назло, не заводилась, и мне все время приходилось под ливневым дождем ее чинить снаружи. Я так устал, сильно озяб, меня колотило. И чтобы не потерять сознание, я присел на ступеньку. Тут и произошел удар. Сперва нестерпимая боль в груди, потом я уже видел себя упавшего вниз лицом прямо в грязь. Дождь эхом отстукивал по мне дробь, как по барабану. Тот я был уже мертв. А этого меня тянуло куда-то идти. Когда я пошел, увидел двух мужчин, очень высоких. Когда они подошли ко мне, то сообщили, что пришли за мной. А дальше все вокруг вдруг исчезло, но эти двое меня всё вели и вели, пока я не оказался возле большого экрана, в котором я видел всю от начала до конца свою жизнь. Я плакал, хотел что-то исправить, но не мог, и от бессилия плакал еще сильнее. Так я смотрел, думал, размышлял и мучился до тех пор, пока не потерял сознание. Очнулся в другой безликой одежде, на скамье. Ко мне подошла моя мама, твоя бабушка, взяла за руку и повела. Вот только тогда я успокоился. Там, где была она, было спокойно. Одно терзало – мне не хватало вас. Тебя и Паши.